Лев Толстой. Страницы жизни


Любимыми композиторами Толстого были Бах, Гендель и Шопен. В конце 1840-х годов Толстой в соавторстве со своим знакомым сочинил вальс, который в начале 1900-х годов исполнил при композиторе Танееве , который сделал нотную запись этого музыкального произведения (единственного, сочинённого Толстым).

Развитию любви Толстого к музыке содействовало и то, что во время поездки в Петербург в 1848 году он встретился в весьма мало подходящей обстановке танцкласса с даровитым, но сбившимся с пути немцем-музыкантом, которого впоследствии описал в «Альберте». Толстому пришла мысль спасти его: он увёз его в Ясную Поляну и вместе с ним много играл. Много времени уходило также на кутежи, игру и охоту.

Зимой 1850-1851 гг. начал писать «Детство». В марте 1851 года написал «Историю вчерашнего дня».

Так прошло после оставления университета 4 года, когда в Ясную Поляну приехал служивший на Кавказе брат Толстого, Николай, и стал его звать туда. Толстой не сдавался на зов брата, пока крупный проигрыш в Москве не помог решению. Чтобы расплатиться, надо было сократить свои расходы до минимума — и весной 1851 года Толстой торопливо уехал из Москвы на Кавказ без определённой цели. Вскоре он решил поступить на военную службу, но явились препятствия в виде отсутствия нужных бумаг, которые трудно было добыть, и Толстой прожил около 5 месяцев в полном уединении в Пятигорске, в простой избе. Значительную часть времени он проводил на охоте, в обществе казака Епишки, прототипа одного из героев повести «Казаки», фигурирующего там под именем Ерошки.

Осенью 1851 года Толстой, сдав в Тифлисе экзамен, поступил юнкером в 4-ую батарею 20-й артиллерийской бригады, стоявшей в казацкой станице Старогладове, на берегу Терека, под Кизляром. С лёгким изменением подробностей она во всей своей полудикой оригинальности изображена в «Казаках». Те же «Казаки» дадут нам и картину внутренней жизни бежавшего из столичного омута Толстого.

В глухой станице Толстой стал писать и в 1852 году отослал в редакцию «Современника» первую часть будущей трилогии: «Детство».

Сравнительно по?зднее начало поприща очень характерно для Толстого: он никогда не был профессиональным литератором, понимая профессиональность не в смысле профессии, дающей средства к жизни, а в смысле преобладания литературных интересов. Он не принимал близко к сердцу интересы литературных партий, неохотно беседовал о литературе, предпочитая разговоры о вопросах веры, морали, общественных отношений.

Военная карьера

Получив рукопись «Детства», редактор «Современника» Некрасов сразу распознал её литературную ценность и написал автору любезное письмо, подействовавшее на него очень ободряющим образом. Он принимается за продолжение трилогии, а в голове его роятся планы «Утра помещика», «Набега», «Казаков». Напечатанное в «Современнике» 18 сентября 1852 года «Детство», подписанное скромными инициалами Л. Н. Т., имело чрезвычайный успех; автора сразу стали причислять к корифеям молодой литературной школы наряду с пользовавшимися уже тогда громкой литературною известностью Тургеневым, Гончаровым , Григоровичем, Островским . Критика — Аполлон Григорьев , Анненков , Дружинин , Чернышевский — оценила и глубину психологического анализа, и серьёзность авторских намерений, и яркую выпуклость реализма.

На Кавказе Толстой оставался два года, участвуя во многих стычках с горцами и подвергаясь опасностями боевой кавказской жизни. Он имел права и притязания на Георгиевский крест, но не получил его. Когда в конце 1853 г вспыхнула Крымская война, Толстой перевёлся в Дунайскую армию, участвовал в сражении при Ольтенице и в осаде Силистрии, а с ноября 1854 г по конец августа 1855 г был в Севастополе.

Толстой долго жил на страшном 4-м бастионе, командовал батареей в сражении при Чёрной, был при адской бомбардировке во время штурма Малахова Кургана. Несмотря на все ужасы осады, Толстой написал в это время боевой рассказ из кавказской жизни «Рубка леса» и первый из трёх «Севастопольских рассказов» «Севастополь в декабре 1854 г.». Этот последний рассказ он отправил в «Современник». Тотчас же напечатанный, рассказ был с жадностью прочитан всею Россией и произвёл потрясающее впечатление картиною ужасов, выпавших на долю защитников Севастополя. Рассказ был замечен императором Александром II (сам Толстой был убеждён, что его рассказ читал Николай I , однако этого не могло быть, так как рассказ был опубликован после смерти Николая); он велел беречь даровитого офицера.

20 ноября (7 ноября по старому стилю) исполняется ровно сто лет со дня смерти русского писателя Льва Николаевича Толстого.

Великий русский писатель, драматург, публицист, граф Лев Николаевич Толстой родился 9 сентября (28 августа по старому стилю) 1828 года в имении Ясная Поляна Крапивенского уезда Тульской губернии (ныне Щекинского района Тульской области) в одном из самых знатных русских дворянских семейств. Он был четвертым ребенком в семье. Детство будущего писателя прошло в Ясной Поляне. Он рано осиротел, потеряв сначала мать, которая умерла, когда мальчику было два года, а затем и отца.

В 1837 году семья переехала из Ясной Поляны в Москву. Опекуншей осиротевших детей стала их тетка, сестра отца Александра Ильинична Остен-Сакен. В 1841 году, после ее смерти, юный Толстой с сестрой и тремя братьями переехал в Казань, где жила другая тетка - Пелагея Ильинична Юшкова, ставшая их опекуншей.

В Казани прошла юность Толстого . В 1844 году он поступил в Казанский университет на отделение восточных языков философского факультета, затем перевелся на юридический факультет, где проучился неполных два года: занятия не вызывали у него интереса и он предавался светским развлечениям. Весной 1847 года, разочарованный в университетском образовании, он подал прошение об увольнении из университета "по расстроенному здоровью и домашним обстоятельствам" и уехал в Ясную Поляну, полученную им в собственность по разделу отцовского наследства.

В Ясной Поляне Толстой занимался самообразованием ; пытался переустроить быт крестьян, однако, разочарованный неудачным опытом хозяйствования, осенью 1847 года уехал сначала в Москву, где вел светскую жизнь, а весной 1849 года отправился в Петербург, чтобы держать экзамены в университете на степень кандидата права. Образ его жизни в этот период часто менялся: то он готовился и сдавал экзамены, то страстно отдавался музыке, то намеревался начать чиновную карьеру, определившись осенью1849 года на службу канцелярским служащим в Тульское дворянское депутатское собрание, то мечтал поступить юнкером в конногвардейский полк. Религиозные настроения Толстого в этот период, доходившие до аскетизма, чередовались с кутежами, картами, поездками к цыганам. В семье его считали "самым пустяшным малым", а сделанные тогда долги ему удалось отдать лишь много лет спустя. Однако именно в эти годы у него возникло серьезное желание писать и появились первые незавершенные художественные наброски.

Весной 1851 года, по совету старшего брата Николая, Лев Николаевич поступил на военную службу на Кавказе. Осенью 1851 года он стал юнкером 4-й батареи 20-й артиллерийской бригады, а затем, сдав экзамен на младший офицерский чин, стал офицером.

В 1851-1853 годах Толстой участвовал в военных действиях на Кавказе (сначала в качестве волонтера, затем - артиллеристского офицера), а в 1854 году отправился в Дунайскую армию. Вскоре после начала Крымской войны его, по личной просьбе, переводят в Севастополь.

С ноября 1854 года по август 1855 года участвовал в обороне Севастополя (в осажденном городе он сражался на знаменитом 4 м бастионе). Был награжден орденом Анны и медалями "За защиту Севастополя" и "В память войны 1853-1856 гг.". Не раз его представляли к награде боевым Георгиевским крестом, однако "Георгия" он так и не получил.

Впечатления писателя от Кавказской войны отразились в рассказах "Набег" (1853), "Рубка леса" (1855), "Разжалованный" (1856), в повести "Казаки" (1852 -1863), художественных очерках "Севастополь в декабре" (1855), "Севастополь в мае" (1855) и "Севастополь в августе 1855 года" (1856). Эти очерки, получившие название "Севастопольские рассказы", произвели огромное впечатление на русское общество. На Кавказе была завершена повесть "Детство", которая была опубликована под заглавием "История моего детства" в журнале "Современник" за 1852 год и принесла Толстому большой успех и славу одного из самых талантливых русских писателей. Спустя два года также в "Современнике" появилось продолжение - повесть "Отрочество", а в 1857 году была опубликована повесть "Юность".

В ноябре 1855 года Толстой приехал в Петербург и сразу вошел в кружок "Современника" (Николай Некрасов, Иван Тургенев, Алексей Островский, Иван Гончаров и др.).

Осенью 1856 года Лев Толстой, выйдя в отставку в чине поручика, уехал в Ясную Поляну, а в начале 1857 года уехал за границу. Он побывал во Франции, Италии, Швейцарии, Германии (швейцарские впечатления отражены в рассказе "Люцерн"), осенью вернулся в Москву, затем в Ясную Поляну, где занялся благоустройством школ.

В 1859 году он открыл в Ясной Поляне школу для крестьянских детей, а затем помог открыть более 20 школ в окрестных деревнях. Чтобы направить их деятельность по верному, с его точки зрения, пути, он издавал педагогический журнал "Ясная Поляна" (1862). Толстой написал одиннадцать статей о школе и педагогике ("О народном образовании", "Воспитание и образование", "Об общественной деятельности на поприще народного образования" и др.).

С целью изучить постановку школьного дела в зарубежных странах, писатель в 1860 году вторично отправился за границу.

В мае 1861 года (год отмены крепостного права) он вернулся в Ясную Поляну, где, приняв должность мирового посредника, активно защищал интересы крестьян, решая их споры с помещиками о земле. Вскоре тульское дворянство, недовольное его действиями, потребовало отстранения его от должности и в 1862 году Сенат издал указ об увольнении Толстого. Началось тайное наблюдение за ним со стороны III отделения.

Летом 1862 года, после полицейского обыска, Толстому пришлось закрыть яснополянскую школу и прекратить издание педагогического журнала. Причиной стали подозрения властей в том, что студенты, преподававшие в школе, занимались антиправительственной деятельностью.

В сентябре 1862 года Толстой женился на дочери московского врача Софье Андреевне Берс и сразу после венчания увез жену из Москвы в Ясную Поляну, где полностью отдался семейной жизни и хозяйственным заботам. За 17 лет совместной жизни у них родилось 13 детей.

С осени 1863 по 1869 год Лев Толстой работал над романом "Война и мир".

В начале 1870-х годов писателя вновь увлекла педагогика и он создает "Азбуку" и "Новую азбуку" и составляет "Книгу для чтения", куда включил много своих рассказов.

Весной 1873 году Толстой начал и через четыре года закончил работу над большим романом о современности, назвав его по имени главной героини - "Анна Каренина".

Духовный кризис, пережитый Толстым в конце 1870 - начале 1880 годов, завершился переломом в его мировоззрении. В "Исповеди" (1879-1882) писатель говорит о перевороте в своих взглядах, смысл которого он видел в разрыве с идеологией дворянского класса и переходе на сторону "простого трудового народа".

В начале 1880-х семья Толстых переехала в Москву, чтобы дать образование подраставшим детям. С этого времени зимы Толстой проводил в Москве.

В 1880-х годах появились повести Толстого "Смерть Ивана Ильича" и "Холстомер" ("История лошади"), "Крейцерова соната", рассказ "Дьявол", повесть "Отец Сергий".

В 1882 году он участвует в переписи московского населения, близко знакомится с жизнью обитателей городских трущоб, которую описал в трактате "Так что же нам делать?" (1882-1886).

В опрощении, в уподоблении себя людям из народа Толстой увидел предназначение и долг дворян, интеллигентов - всех, кто входит в привилегированные сословия. В этот период писатель приходит к полному отрицанию своей предшествующей литературной деятельности, занимается физическим трудом, пашет, шьет сапоги, переходит на вегетарианскую пищу.

В 1880-х между Толстым и Софьей Андреевной возникает конфликт из за имущества и доходов от изданий сочинений писателя. 21 мая 1883 года он предоставил жене полную доверенность на ведение всех имущественных дел, спустя два года разделил все свое имущество между женой, сыновьями и дочерьми. Он хотел раздать нуждающимся все свое имущество, но его остановила угроза жены объявить его сумасшедшим и учредить над ним опеку. Софья Андреевна отстаивала интересы и благополучие семьи и детей. Толстой предоставил всем издателям право на свободное издание всех своих сочинений, вышедших после 1881 (этот год Толстой считал годом собственного нравственного перелома). Но Софья Андреевна требовала привилегии для себя на издание собрания сочинений мужа. В отношениях между Толстым и его женой и сыновьями нарастает взаимное отчуждение.

Новое миропонимание писателя отражено также в его статьях "О переписи в Москве", "О голоде", "Что такое искусство?", "Рабство нашего времени", "О Шекспире и драме", "Не могу молчать". В эти и последующие годы Толстой пишет также религиозно философские сочинения: "Критика догматического богословия", "В чем моя вера?", "Соединение, перевод и исследование четырех Евангелий", "Царство божье внутри вас". В них писатель не только показал перемену в своих религиозно нравственных воззрениях, но и подверг критическому пересмотру главные догматы и принципы учения официальной церкви.

Социально религиозные и философские искания привели Толстого к созданию собственной религиозно философской системы (толстовства). Толстой проповедовал в жизни и художественных произведениях необходимость нравственного усовершенствования, всеобщую любовь, непротивление злу насилием, за что подвергался нападкам как со стороны революционно демократических деятелей, так и со стороны церкви. В начале 1900 годов он пишет ряд статей, разоблачающих всю систему государственного управления. Правительство Николая II выносит постановление, по которому Святейший Синод (высшее церковное учреждение России) в феврале 1901 года отлучает Толстого от православной церкви как "еретика".

В 1901 году писатель жил в Крыму, лечился после тяжелой болезни.

В последнее десятилетие жизни он написал повесть "Хаджи Мурат", пьесы "Живой труп", "Власть тьмы", "Плоды просвещения", рассказы "После бала", "За что?", роман "Воскресенье".

В последние годы жизни Толстой оказался в центре интриг и раздоров между "толстовцами", с одной стороны, и женой, которая защищала благополучие своей семьи, детей - с другой.

22 июля 1910 года Толстой составил завещание, в котором предоставлял всем издателям право на издание своих произведений - как написанных после 1881 года, так и более ранних. Новое завещание обострило отношения с женой.

10 ноября (28 октября по старому стилю) 1910 года в пять часов утра Лев Толстой, сопровождаемый лишь личным врачом Душаном Маковицким, тайно от семьи покинул Ясную Поляну. В пути Толстой заболел, у него поднялась температура и он вынужден был сойти с поезда, следовавшего в Ростов-на-Дону. На маленькой железнодорожной станции Астапово Рязано-Уральской железной дороги в домике начальника станции писатель провел последние семь дней своей жизни. Врачи определили воспаление легких.

20 ноября (7 ноября по старому стилю) 1910 года на станции Астапово (ныне станция Лев Толстой) Лев Николаевич Толстой умер. Его похороны в Ясной Поляне стали событием общероссийского масштаба.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников


Лев Толстой во время Крымской войны

Олег Сапожников

Каким офицером был Толстой? Вопрос не праздный. Очевидно, что, не будь у него за плечами службы на Кавказе и в Севастополе, не появились бы ни «Казаки», ни «Севастопольские рассказы», и вряд ли бы мы имели удовольствие читать «Войну и мир». А между тем багаж личных психологических переживаний, постоянный и глубокий морально-этический самоанализ, а также пристальные наблюдения за поведением окружающих людей на войне, попытки разгадать их и свою собственную внутреннюю мотивацию легли в основу ярких психологических образов, до сих пор поражающих благодарного читателя.

Нам кажется, что относительно военной службы Толстого (особенно её Севастопольского периода) в массовой литературе доминирует некоторая агиографичность, свойственная вообще описанию биографий знаменитых людей. В этих описаниях несомненное величие Толстого-писателя автоматически переносится на иные, в данном случае неписательские, обстоятельства его жизни: великий Толстой был на 4-м бастионе ergo 4-й бастион «велик», потому что на нём был Толстой.



Стела в память участника обороны Севастополя 1854—1855 гг. Л. Н. Толстого у четвёртого бастиона

Подобные смысловые конструкции, несомненно, эффектны, легки для обывательского восприятия, благодаря им между писателем и обстоятельством его биографии происходит взаимное обогащение славой, но вряд ли эти конструкции способствуют лучшему пониманию жизни писателя, и в конечном итоге они нимало затуманивают понимание его творчества. К тому же присущее агиографии сглаживание углов, заговаривание неудобных моментов, вызванное боязнью навлечь на знаменитость обвинения в недостатках и уж тем более пороках, скрывает очевидную мысль о том, что знаменитость, какой бы она ни была великой, остаётся человеком со всеми присущими ему страстями, ошибками и переживаниями.

Не стремясь описать всю долгую и богатую неписательскую жизнь Толстого, мы решили ограничиться временем его службы в офицерских чинах, конкретнее — периодом Крымской войны, руководствуясь тем, что именно в этот, относительно краткий, период Толстой сделал окончательный выбор в пользу литературы как основного своего жизненного поприща.

В нашем распоряжении находится множество материалов, являющихся источниками сведений по этой теме. В первую очередь это материалы, принадлежащие перу самого Толстого, — его переписка, дневники, записи тех лет и, конечно, его художественные и публицистические произведения того времени. Во-вторых, это официальные документы — реляции, служебная переписка, касающаяся прохождения службы Толстым. В-третьих, это воспоминания его знакомых, в том числе и непосредственных сослуживцев, а также родных. Кроме того, были привлечены воспоминания и письма офицеров Севастопольского гарнизона (главным образом артиллеристов), хотя и не упоминавших Толстого, но находившихся с ним практически в схожих обстоятельствах службы. Последняя группа материалов представляет особую ценность при сравнении поведения, впечатлений и мыслей этих офицеров с поведением и мыслями самого Толстого.

В нашу задачу не входит описание двухлетней службы Толстого на Кавказе. Ограничимся лишь указанием на то, что уже тогда он проявил те свойства своей натуры, которые сопровождали его на протяжении всей военной карьеры. С одной стороны, это безусловная храбрость, проявленная им в бою, за что юнкер Толстой неоднократно был представлен к солдатскому Георгиевскому кресту. С другой стороны, это помешавшее ему получить награду пренебрежение к дисциплине, к выполнению служебных обязанностей, в том числе и жизненно важных в условиях войны. Так, например, юнкер Толстой был даже арестован за оставление поста во время караула. И наконец, ещё на Кавказе проявилась такая черта характера Толстого, как слабая способность уживаться в сложившихся коллективах. (Это последнее качество особенно важно для офицера, круг служебного общения которого определяется не самостоятельным его выбором, а волей начальства и требованиями службы.)


Толстой и его брат Николай перед отправлением на Кавказ, 1851

В январе 1854 года, сдав экзамен на получение офицерского чина, Толстой покидает Кавказ и переводится в Дунайскую армию, действующую против турок. О производстве в офицеры Толстой узнаёт из газет на пути в армию.

Дунайская кампания началась в июне 1853 г., когда русская армия под командованием князя М. Д. Горчакова вступила на территорию Придунайских княжеств. В течение лета-осени русская армия заняла практически всю территорию Молдавии и Валахии на левом берегу Дуная. Был занят и Бухарест, где расположилась штаб-квартира русской армии.


Дунайская кампания Крымской войны

Прапорщик Толстой присоединился к армии 12 марта, как раз когда началось форсирование Дуная, и получил назначение в легкую № 8 батарею 12-й артиллерийской бригады. Но пробыл он там недолго — менее через месяц он становится ординарцем при начальнике Штаба артиллерии Южной армии генерале А. О. Сержпутовском. В своём дневнике по этому поводу Толстой ретроспективно пишет 15 июня 1854 г.:

«Три месяца праздности и жизни, которой я не могу быть доволен. Недели три я был у Шейдемана и жалею, что не остался. С офицерами бы я ладил, и с батарейным командиром умел бы устроиться. Зато дурное общество и затаенная злоба от своего неблестящего положения хорошо бы подействовали на меня… Откомандирование меня в Штаб пришло в то самое время, когда я поссорился с батарейным командиром, и польстило моему тщеславию».

Конфликт с батарейным начальством имел свои последствия. Во-первых, командир батареи К.Ф. Шейдеман сразу же объявил взыскание Толстому:

«В настоящее время служба трудна, и офицеры должны быть при своих местах, я делаю вам строгий выговор за самовольное пробытие в Букаресте сверх определенного срока, предписываю с получением сего немедленно прибыть к батарее».

А во-вторых, Толстой и Шейдеман пересеклись по службе через год, когда последний стал начальником артиллерии Севастополя. И их отношения, испортившиеся ещё при первом знакомстве, были напряжёнными почти до конца войны, иногда дело доходило до публичных сцен.

Таким образом, следует признать первый в качестве офицера опыт интеграции Толстого в служебный коллектив неудачным. Этот эпизод, помимо конфликта с начальством, примечателен и тем, что таких же, как и он сам, армейских офицеров Толстой именует «дурным обществом». Подобный снобизм, нелестно характеризующий Толстого как товарища, малообъясним, особенно с учётом того, что артиллеристы (наряду с военными инженерами и моряками) в силу обстоятельств службы, требующей большого объёма специальных и научных знаний, относились к наиболее образованной части русского общества. Да и вряд ли офицеры Дунайской армии могли сильно отличаться от своих коллег, воевавших на Кавказе и знакомых Толстому по нескольким годам совместной службы.

Сам перевод в штаб вчерашнего юнкера с полным отсутствием офицерского опыта объясняется тем, что Толстой изначально стремился избежать службы в строю и, навещая родных и знакомых ещё на пути в Дунайскую армию, сумел заручиться необходимыми рекомендациями.


Лев Толстой. 1854

Так, сразу же по прибытии в армию Толстой нанёс визит командующему князю М. Д. Горчакову. 17 марта 1854 г. в письме своей тётке Т. А. Ергольской, Толстой пишет:

«Принял он меня лучше, чем я ожидал, прямо по-родственному. Он меня расцеловал, звал к себе обедать каждый день, хочет меня оставить при себе, хотя это еще не вполне решено».

«Слава богу, что ты у пристани; я была уверена, что князь примет тебя по-родственному, основываясь на дружеском расположении его к твоему отцу, и можно надеяться, что он не откажет тебе в своей протекции. Ежели он не оставит тебя при себе, значит, он имеет на то веские причины и рекомендует тебя кому-нибудь, кто имеет вес в его глазах; так он всегда поступает с родственниками, которыми интересуется».

Силы протекции, однако, хватило лишь для назначения Толстого во «второстепенный» Штаб артиллерии, но её оказалось недостаточно для перевода в главный Штаб. Толстой был фактически «навязан» командующему артиллерией генералу Сержпутовскому в ординарцы, что и создало напряжённые отношения между ними. Генералу явно был в тягость неопытный ординарец, которого он не мог отослать обратно в часть, а Толстой чувствовал неудовлетворённость от статуса, в котором он пребывает. Очевидно, он рассчитывал на большее. Напряжение, переходящее во враждебность, возникло почти сразу, и уже в начале июля 1854 г. Толстой размышляет о причинах:

«Я будто слишком много позволял своему генералу… Обдумав хорошенько, выходит напротив, что я слишком много себе позволял с ним».

Как бы то ни было, отношения между генералом и его ординарцем ухудшились настолько, что на публике Сержпутовский даже перестал здороваться с Толстым. Об этом с раздражением Толстой пишет в своём дневнике 21 июля 1854 г.:

«Глупый старик опять рассердил меня своей манерой не кланяться. Надо будет дать ему шикнотку».

Неизвестно, дал ли «шикнотку» Толстой своему генералу, но спустя неделю новая запись: «Старик все не кланяется мне».

Примирения в итоге так и не наступило, и даже когда Толстой находился под Севастополем, его сослуживец К. Н. Боборыкин 26 января 1855 г. писал ему из Главной квартиры в Кишиневе: «Сержпутовский, как вам известно, весьма не благоволит к вам».

Нельзя сказать, что Толстой был сильно обременён служебными обязанностями во время Дунайской кампании. Свободного времени было много, и Толстой щедро тратил его на чтение, кутежи и развлечения, порой не всегда пристойные (см. напр. запись от 29 июля 1854 г.: «Идя от ужина, мы с Тышк[евичем] остановились у бардели, и нас накрыл Крыжановский»), а также занятия литературой. Именно во время пребывания в Дунайской армии Толстой завершает «Отрочество» и «Рубку леса. Рассказ юнкера».

Служба в штабе была в целом комфортной и необременительной, хотя, возможно, и однообразной. В письме Т. А. Ергольской 24 мая 1854 г. Толстой пишет:

«Мне совестно, что вы думаете, что я подвергался всем опасностям войны, а я еще и не понюхал турецкого пороха, а преспокойно живу в Бухаресте, прогуливаюсь, занимаюсь музыкой и ем мороженое. Кроме двух недель, которые я провел в Ольтенице, прикомандированный к батарее, и одной недели, проведенной в проездах по Молдавии, Валахии и Бессарабии по приказу генерала Сержпутовского, я состою при нем «по особым поручениям», я жил в Бухаресте; откровенно сознаюсь, что этот несколько рассеянный образ жизни, совершенно праздный и дорого стоящий, мне страшно не по душе».

Но, думается, в данном случае Толстой лукавил, не желая, возможно, нервировать милую тётушку. Ему приходилось совершать и опасные командировки, иногда длительностью в несколько дней, по частям и подразделениям Дунайской армии.

Спустя полвека в беседе с А. Б. Гольденвейзером Толстой вспоминал:

«Ординарец постоянно подвергается большой опасности, а сам в стрельбе редко участвует… В Дунайской армии был ординарцем, и, кажется, стрелять мне не пришлось ни разу. Я помню, раз на Дунае у Силистрии мы стояли на нашем берегу Дуная, а была батарея и на той стороне, и меня послали туда с каким‑то приказанием. Командир той батареи, Шубе, увидав меня, решил, что вот молодой графчик, я ж его проманежу! И повез меня по всей линии под выстрелами, и нарочно убийственно медленно. Я этот экзамен выдержал наружно хорошо, но ощущение было очень скверное».

Если кратко охарактеризовать тогдашнее отношение Толстого к войне, то его можно назвать созерцательным и немного отстранённым. Он наблюдает, запоминает впечатления. В тот период у Толстого нет даже намёка на пацифизм, нет никакой апелляции к гуманистическим идеалам, ставшим составной частью его позднейшего образа. Напротив, ему нравится эстетическая сторона войны. Присутствуя вместе со штабом при осаде Силистрии, Толстой 5 июля 1854 г. пишет в письме тётке:

«По правде сказать, странное удовольствие глядеть, как люди друг друга убивают, а между тем и утром, и вечером я со своей повозки целыми часами смотрел на это. И не я один. Зрелище было поистине замечательное, и в особенности ночью. Обыкновенно ночью наши солдаты работали на траншеях, турки нападали, чтобы препятствовать этим работам, и надо было видеть и слышать эту стрельбу!»

В этом письме Толстой описывает кульминационный эпизод Дунайской кампании — осаду Силистрии. Ещё в мае 1854 г. русская армия осадила этот крупный портовый город на берегу Дуная. На 20 июня был назначен штурм, в успехе которого никто не сомневался, но за несколько часов до атаки был получен приказ отступать. Причиной стало обострение международной ситуации, и в частности угрозы Австрии вступить в войну на стороне Турции. Русская армия начала эвакуацию Дунайских княжеств.

Толстой и во время отступления не прекращает хлопотать о переводе в штаб Горчакова. В этом смысле уже цитированное письмо к Т. А. Ергольской от 5 июля 1854 г. очень показательно. Оно содержит настолько неприкрытую лесть в адрес командующего, явно излишне подробную в частном письме, что невольно закрадывается подозрение: письмо написано в расчёте на передачу его содержания самому князю — или через тётку, или через перлюстрацию военной цензуры (личные письма, направлявшиеся в Россию из действующей армии, как правило, перлюстрировались на границе). Так, говоря о Горчакове, Толстой пишет:

«Я становлюсь поклонником князя (впрочем, надо послушать, как говорят о нем офицеры и солдаты, — не только я никогда не слышал о нем плохого слова, но все его обожают)… Видно, что он так погружен в общий ход дела, что ни пули, ни бомбы для него не существуют, он подвергается опасности с такой простотой, точно он ее не сознает, и невольно делается страшнее за него, чем за себя; приказания отдает ясные, точные и при этом всегда приветлив со всеми и с каждым. Это великий человек, т. е. способный и честный, как я понимаю это слово — человек, который всю свою жизнь посвятил службе отечеству, и не из честолюбия, а по долгу… Милая тетенька, хотелось бы, чтобы ваше предсказанье сбылось. Мое сильнейшее желание быть адъютантом человека, как он, которого я люблю и почитаю от глубины души».

Однако все хлопоты остались напрасными — перевода в Главную квартиру так и не случилось.

Положение Толстого усугублялось и тем, что на первых порах, помимо напряжённых отношений с непосредственным начальством, ему не удалось выстроить ровные отношения с сослуживцами — другими адъютантами. Так, например, 25 июля 1854 г. он пишет в дневнике: «Я зашёл к старику и застал у него компанию адъютантов фельдмаршала, в которой мне было невыносимо тяжело», а через день он вновь упоминает «адъютантов, которые все, как мне кажется, дичатся меня, как disgracié». И это при том, что Толстой очень хотел попасть в круг этих «аристократов», «баши-бузуков» (так насмешливо-презрительно в армии именовали штабную молодёжь, особенно адъютантов). Он открыто признаётся в этом: «Так называемые аристократы возбуждают во мне зависть. Я неисправимо мелочен и завистлив». Но сблизиться с ними Толстому было непросто.

Причин было несколько. Эта молодёжь — сверстники Толстого. Но они, в большинстве своём, прошли вместе петербургские военно-учебные заведения или вместе служили в гвардии (или и то, и другое), они сравнительно с Толстым имели гораздо больший армейский и административный опыт. Наконец, они были старыми товарищами, связанными тесными узами общих петербургских знакомств, интересов, воспоминаний. И провинциалу Толстому, с его двумя годами уединённого кавказского юнкерства, естественно, было нелегко стать для них своим.

Но была ещё одна причина — главная. Толстой с самого начала выбрал неверный тон в общении с товарищами.

«Я слишком честен для отношений с этими людьми. Странно, что только теперь я заметил один из своих важных недостатков: оскорбительную и возбуждающую в других зависть — наклонность выставлять все свои преимущества», —

пишет он 24 июля 1854 г. в дневнике. Осознавая ненормальность и несправедливость своего поведения, он, словно скрывая зависть, обращался с товарищами нарочито надменно, свысока. Он раздражался, когда, казалось, не было и повода:

«Баши-бузуки — как нарочно, согласились быть особенно милыми, но во мне было слишком много желчи. И опять оскорбил Тышкевича. Вообще редко помню, чтобы я, во всех отношениях, был в таком ужасном положении, как теперь. Болен, раздражён, совершенно одинок, я всем сумел опротиветь, в самом нерешительном и дурном служебном положении и без денег. Нужно выйти из этого положения. Лечиться пристальнее, перетерпеть неприятность нового сближения с товарищами» (запись от 26 июля 1854 г.).

В 1841 году годах деревенские уединения чередовались с периодами шумной, как сам Толстой определял «безалаберной» столичной жизни - в Москве, в Петербурге. Молодой человек был принят в высшем свете, бывал на балах, музыкальных вечерах, спектаклях. Всюду его принимали ласково, как сына достойных родителей, о которых сохранилась добрая память. В Москве Лев Николаевич бывал в семье декабристов П.И.Колошина, в дочь которого Сонечку он был влюблен в детстве. По именем Сонечки Валахиной она изображена в повести «Детство».

Литературные занятия все больше привлекают Толстого, он задумывает повесть «из цыганского быта», но рассеянная светская жизнь мешает сосредоточенному труду. Недовольство собой, желание круто переменить жизнь,сменить пустую болтовню светских гостиных на настоящее дело привели его к внезапному решению уехать на Кавказ.

Николай Николаевич, возвращаясь в полк, предложил брату ехать с ним, и они отправились. Об этой поездке Толстой вспоминал как «об одно из лучших дней своей жизни». От Саратова до Астрахани плыли по Волге: «…взяли косовушку (большую лодку), уставили в нее тарантас и с помощью лоцмана и двух гребцов поехали где парусом, где на веслах вниз по течению воды».

Он впервые наблюдал природу южных степей и их обитателей - киргизов, много читал в дороге. 30 мая 1851 года Тослтые прибыли в казачью станицу на левом берегу реки Терека - Старогладковскую. Здесь располагалась артиллерийская бригада, в которой служил Николай Николаевич. Здесь началась и военная служба Льва Николаевича. К этому времени относится дагерротип (изображение фотографическим способом на серебряной платинке), запечатлевший братьев Толстых.

Толстой сначала участвовал в военных действиях волонтеров (добровольцев), затем успешно сдал экзамен на фейерверкера и был зачислен прапорщиком, то есть младшим артиллерийским офицером, на военную службу..

Военная служба на Кавказе в те времена была опасной: шла война с отрядами горцев, объединившихся под предводительством Шамиля. Однажды (это было в 1853 году) Толстой чуть не попал в плен к чеченцам, когда их отряд двигался к их крепости Воздвиженская в Грозный. Под Толстым была очень резвая лошадь, и он мог легко ускакать. Но он не оставил приятеля Садо Мисербиева, мирного чеченца, лошадь которого отставала. Они удачно отбились и прискакали в Грозный за подкреплением.

Военная служба не могла занять Толстого всецело. Чувство смятения, недовольство собой не покидают его и на Кавказе. В день рождения, 28 августа 1852 года Толстой записывает в дневнике: «Мне 24 года, а я еще ничего не сделал. Я чувствую, что недаром вот уже восемь лет, что я борюсь с сомнением и страстями. Но на что я назначен? Это откроет будущность». Случилось так, что на следующий день он получил из Петербурга письмо Н.А.Некрасова, содержащее похвалу рукописи его первой законченной повести «Детство».

На Кавказе Толстой сделал свой самый главный выбор в жизни - он стал писателем. «…Помните, добрая тетенька, что когда-то вы посоветовали мне писать романы; так вот я послушался вашего совета - мои занятия, о которых я вам говорю, - литературные. Не знаю, появится ли когда в свет то, что я пишу, но меня забавляет эта работа» - так писал Толстой с Кавказа в Ясную Поляну Татьяне Александровне Ергольской. Он задумал роман «четыре эпохи развития», в котором хотел изобразить процесс духовного роста человека, «резко обозначить характеристические черты каждой эпохи жизни: в детстве теплоту и верность чувства; в отрочестве скептицизм, в юности красоту чувств, развитие тщеславия и неуверенность в самом себе».

На Кавказе написана первая часть задуманного романа - «Детство»; позднее были созданы «Отрочество» (1854) и «Юность»(1856); четвертая часть - «Молодость» - остались ненаписанной.

Так же написаны рассказы о буднях армии - «Набег», «Рубка леса». В них правдиво, с большой теплотой писатель обрисовал образы русских солдат, их непоказную храбрость, преданность воинскому долгу.

Когда в 1853 году началась война России с объединенными военными силами Англии, Франции и Турции, Толстой подал прошение о переводе его в действующую армию, как он сам объяснил впоследствии, «из патриотизма». Его перевели в Дунайскую армию, и он участвовал в осаде турецкой крепости Силистрия.

7 ноября 1854 года Толстой прибыл в Севастополь. Под сильным впечатлением увиденного Лев Николаевич пишет письмо брату Сергею. Точность описания, глубина патриотического чувства заставляют современного читателя воспринимать этот листок из семейной переписки как замечательный документальный памятник эпохи «Дух в войсках выше какого описания,- пишет Толстой. -Во времена древней Греции не было столько геройства. Корнилов, объезжав войска, вместо: «Здорово,ребят!» - говорил: «Нужно упреть, ребят, умрете?»- и войска кричали: «Умрем,ваше превосходительство! Ура!..» и уже 22 тысячи исполнили это обещание. Рота моряков чуть не взбунтовалась за то, что их хотели сменить с батареи,на которой они простояли тридцать дней под бомбами. Солдаты вырывают из бомб. Женщины носят воду на бастионы для солдат…Чудное время… Мне не удалось ни одного раза быть в деле, но я благодарю бога за то, что я видел этих людей и живу в это славное время».

Вскоре Толстой был назначен в 3-ю легкую батарею 11-й артиллерийской бригады на 4-й бастион, прикрывавший доступ к центру города - один из самых опасных и ответственных участков Севастопольской обороны, находившийся постоянно под огнем противника.

На 4-м бастионе Толстой хорошо изучил характер русского солдата. Ему были по душе солдатская веселость и удалость, когда,например, радуясь весне, солдат соорудили летучего змея и запускали его над неприятельскими траншеями, вызывая на себя ружейный огонь. ТО, что видел и понял, он описал в рассказе «Севастополь днем и ночью».

Вслед за первым рассказом написаны «Севастополь в мае» и «Севастополь в августе 1855 года». Рассказы потрясли современников суровой правдой о войне.

В «Севастопольских рассказах» писатель впервые сформулировал принцип, которому оставался верен на протяжении всего своего творческого пути: «Герой моей повести -- правда».

В годы Великой Отечественной войны подвиги героев Севастопольских рассказов» воодушевляли советских воинов. В осажденном Севастополе Толстой постиг ту истину, что главная движущая сила истории -- народ. Героем эпопеи Севастополя был для него русский народ. Вместе с народом, солдатами, матросами он испытал радость борьбы и горечь поражения. То, что он пережил в дни падения Севастополя, оставило навсегда неизгладимый след в его душе. В 1902 году во время своей тяжелой болезни в Крыму Толстой в бреду повторял: «Севастополь горит! Севастополь горит...» Военный и исторический опыт Севастополя помог Толстому создать в «Войне и мире» такие реалистические картины войны, каких еще не знала мировая литература.

Написать нам

Лев Толстой. Писатель-офицер.

Что было бы, пролети одно из нацеленных в Язоновский редут ядер чуть по другой траектории? Или что было бы, если бы пуля кавказского горца встретилась с грудью молодого артиллериста? Быть может, мы запомнили бы Льва Николаевича как писателя средней руки…

Две пройденные войны заставили Толстого думать с небывалой напряжённостью и подтолкнули его к становлению как великого писателя и мыслителя. Что происходило с ним? Как он совмещал писательство с военной карьерой?

В 22 года Толстой проводил время в кутежах и азартных играх, и вместе с этим глубоко увлекался музыкой и начинал писать. Толсты́е росли без родителей, и найти свой путь в жизни писателю помогал старший брат Николай. Он служил на Кавказе и, приехав на время в Москву, позвал Льва с собой. Тот сомневался, но крупно проигрался в карты и был вынужден торопливо уехать.

И вот в 1851 году Лев Толстой прибыл на Кавказ. Тогда русские генералы боролись со знаменитым имамом Шамилем. Уже несколько лет война шла по новой тактике: в лесу прорубали широкие просеки, по которым в горы шли войска, заставляя горцев отступать. По Тереку были расположены маяки; как только где-то замечали, что враг переправляется через реку, маяки загорались, и казаки и солдаты отовсюду спешили к месту схватки.

Русское командование постоянно снаряжало походы, захватывало крепости горцев. Летом Лев Николаевич впервые участвовал в бою: он и его брат Николай отправились в военную экспедицию. Писателя поразило спокойствие солдат перед боем. Испытания войны благотворно влияли на развитие личности Толстого и помогли оформиться еголитературному таланту. Вернувшись, Толстой записал в своём знаменитом дневнике идею романа о четырёх эпохах развития: «Детство», «Отрочество», «Юность» и «Молодость».

Русские экспедиции вглубь Кавказа часто были жестокими: солдаты уничтожали посевы местных жителей, угоняли скот, разоряли селения. Толстой был против подобного, хотя в целом считал войну справедливой. Он любовался природой, казаками, подружился со многими горцами, например, его друг Садо сумел освободить его от давнего долга в 500 рублей. Писатель решает остаться на Кавказе. Осенью он поступает на военную службу, с высшими баллами сдаёт экзамен на звание юнкера и становится фейерверкером в артиллерийской бригаде. Начался новый виток войны. Толстой участвовал во многих походах, отличился в столкновении на реке Джалке и на реке Мичике, где он чуть не погиб, когда ядро ударило в колесо его пушки.


К Толстому приходит писательский успех. Он отсылает Некрасову повесть «Детство», а затем рассказ «Набег», в котором изображает войну без прикрас.

«Там рушится кровля, стучит топор по крепкому дереву, и выламывают дощатую дверь; тут загораются стог сена, забор, сакля, и густой дым столбом подымается по ясному воздуху… двое солдат вели связанного старого татарина. Старик, всю одежду которого составляли распадавшиеся в лохмотьях пестрый бешмет и лоскутные портки, был так хил, что туго стянутые за сгорбленной спиной костлявые руки его, казалось, едва держалась в плечах, и кривые босые ноги насилу передвигались»*.

Писатель участвовал в очередном походе в Чечню, остановился в крепости Грозной. Он начинает сомневаться, что его участие в этой войне правильно. Командование русских перешло к штурму позиций Шамиля на реке Мичике. Толстой отличился в этом сражении: метким выстрелом из орудия он вывел из строя вражескую пушку, и за это ему был обещан Георгиевский крест. Шамиля выбили с реки, горцы отступили, однако креста писатель не получил. Он пропустил вручение наград, потому что сидел под арестом за то, что не вышел в караул. Вскоре за удачное сражение его вновь представили к награде Георгиевским крестом; однако писатель уступил его старому солдату, которому за такую награду дали пожизненную пенсию. Русские войска подошли к реке Гудермес. Толстой вернулся в станицу, где жил тогда.

Подал в отставку брат писателя, Николай Николаевич. Лев Николаевич тоже начинает задумываться об уходе с военной службы...

В июне 1853 года Толстой почти был пленён чеченцами, когда ехал вместе со своим кунаком Садо. Их спас отряд, высланный навстречу из крепости Грозной.

Он в полной мере осознаёт себя писателем, понимает, что это его призвание, а ещё − что его «цель...жизни известна - добро, которым я обязан своим подданным и своим соотечественникам».Впечатления от Кавказа, так изменившего юного Льва Николаевича, просятся на бумагу; он начинает повесть «Казаки». Два года службы на Кавказе прошло... Но оставленная в прошлом война продолжала волновать Толстого на протяжении всей его жизни. Об этом говорит дописанная в 1904 году «Хаджи−Мурат», в которой война показана безумием, не нужным никому, кроме имама Шамиля и императора Николая.

Писателю не было суждено уйти с военной службы. Обострились отношения с Турцией. Николай I приказал занять Молдавию и Валахию. Писатель просит перевести его в действующую армию. А как же ещё мог поступить человек, благодаря жизненным испытаниям осознавший как цель жизни −добро, которым он обязан своим соотечественникам?

Он блестяще выдерживает экзамен на звание офицера и в 1854 году отправляется в Бухарест прапорщиком. В составе Дунайской армии он осаждал Силистрию, сражался при Ольтенице и, наконец, десять месяцев провёл в Севастополе.

Дорога к обороняющемуся городу была тяжела, загромождена, но стремящийся испытать себя Лев Николаевич с упорством преодолел её. И вот он в городе.

«Не может быть, чтобы при мысли, что и вы в Севастополе, не проникло в душу вашу чувство какого-то мужества, гордости и чтоб кровь не стала быстрее обращаться в ваших жилах...»**

К тому времени уже два месяца шли тяжёлые бои. Писатель общался с солдатами, жителями и был восхищён их мужеством, гораздо большим, чем ему представлялось. 10 ноября 1854 года он был назначен офицером в артиллерийскую бригаду, которая стояла под Симферополем и не участвовала в боях. Он рвался в Евпаторию, где усилился натиск неприятеля, и в конце концов самовольно отправился в Севастополь. В марте следующего, 1855 года, его назначили на четвёртый бастион, который был среди самых важных точек обороны. Там-то он и смог проявить своё мужество. В марте и апреле был штурм Севастополя. Четвёртый бастион сплошь был изрешечен вражескими снарядами, но врага в город не пустил. За нахождение на Язоновском редуте при бомбардировке Толстому присвоили звание поручика и вручили орден Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость».


На четвёртом бастионе он написал рассказ «Севастополь в декабре», Это было первое в российской истории доступное всем описание происходящих судьбоносных событий. Толстой как автор Севастопольских рассказов был не только писателем, но и первым военным корреспондентом. Первый рассказ был замечен новым императором Александром II, и тот повелел беречь автора.

В мае бастион штурмовали снова. Бомб летело так много, что они, по словам военного историка, были подобны огненному своду. Опираясь наэти впечатления, Толстой написал второй рассказ, «Севастополь в мае».

Июнь, июль и часть августа писатель был не в Севастополе. В августе, четвёртого числа, Толстой участвовал в самом кровавой в его жизни битве и, наверное, лишь чудом не погиб. В сражении при Чёрной он командовал батареей. Тогда из-за ошибки командования дивизии генералаРеада атаковалиФедюхины высоты, занятые неприятелем. Союзники с удобством расстреливали из пушек наступающие снизу русские войска. Толстой написал несколько сатирических песен, в одной из которых были строки:

«Как четвёртого числа,

нас нелёгкая несла горы отбирать

...

На Федюхины высоты

Нас пришло всего две роты,

А пошли полки».

Эту песню пели как солдатскую. В тексте были задеты некоторые генералы. Толстому пришлось держать ответ за это сочинение.

 

Возможно, будет полезно почитать: